Глеб Чернов. О «Спартаке», учебе в УЕФА, необычных травмах и правильном отдыхе

Глеб Чернов сделал свой выбор в пользу спортивной медицины, проходя обучение в Сеченовском университете. Затем он оказался в «Локомотиве», где поработал с Эдуардом Безугловым. Затем было обучение в УЕФА, а теперь Глеб Владимирович работает в «Спартаке», где применяет все полученные знания на практике.

– Начнем издалека. Глеб Владимирович, расскажите, как вы вообще оказались в медицине, и в частности в спортивной?

– Я хоть и не профессиональный спортсмен, но как-то во время учебы так сложилось, что всегда занимался спортом и был близок к нему. Хотя в университете, не знаю, как было у твоего поколения, у нас к спортивным врачам относились… как к недоучкам, так скажем. Не знаю почему такой стереотип сложился. Но в последние два года учебы я много работал в приемной комиссии и там познакомился с людьми уже с нашей кафедры и изменил свое мнение. Мне было интересно, а цикл спортивной медицины  в университете был очень коротким, и я послушал, проникся, но все равно не решился идти туда и в итоге выбрал терапию. Думал, что это тоже командная работа и т.д., но реальность оказалась другой. Я понял, что я совершенно не «сидячий» человек: шесть часов просто быть в одном месте, пусть и на обходах пациентов, ну не мое это одним словом. 

Посоветовался с женой, она была полностью на моей стороне, говорит: «Не мучай себя, выбирай что по душе» — и уже отправился на кафедру спортивной медицины. Это кстати был первый год, когда набрали все места на кафедру, раньше был сильный недобор. В основном я занимался восстановлением неврологических пациентов после инсультов, и т.д. Тут мне помогало мое терапевтическое прошлое, но на кафедре уже старался себя посвящать все время работе, плюс договорился с заведующим кафедры, чтобы охватить как можно больше разных аспектов работы, разных клинических баз. На что мне дали добро, но сказали, что все будет зависеть от того, как я буду работать. 

– И тут в вашей жизни появляется «Локомотив»

– Да, в этот момент появляется вакансия в Локомеде, мы пришли на одну ставку вдвоем с однокурсником, опять-таки, из-за моего терапевтического опыта, меня оформили врачом-терапевтом в академию. Вообще, глядя назад, я понимаю, насколько важно для врача пройти все эти этапы от академии до главной команды, хотя бы немного зацепить их. Потому что ты понимаешь, как устроена внутренняя кухня, особенно если растешь в одном клубе, как вообще устроена ментальность футболистов, их сленг, поведение. То как они описывают травмы и что может быть их причиной. Это отличный опыт, потому что из всего разговора с игроком ты можешь услышать слово или два, которые могут быть триггером к будущей травме или правильному диагнозу.

– Не могу не спросить. Почему так получается, что почти все (мы в том числе) медики в российском футболе, которых я знаю в тот или иной момент оказывались в «Локо»? 

– Ха-ха, кстати, да. Наверное, потому что «Локо» в конце нулевых, десятых годах оставался клубом, который не терял связь с кафедрой, потому что как правило в других местах люди уходили, занимали какие должности в клубах, а про кафедру как-то забывали. В Локо же собрался коллектив, который поддерживал эту связь, и да, забавно выходит, что достаточно много наших коллег прошли «Локомотив». Сейчас уже и в «Спартаке» и в ЦСКА есть такая база, преемственность. А тогда подобным мог похвастаться только «Локомотив». Это очень важно, потому что получить такой уникальный опыт больше негде, кроме как на базе клуба. По-другому работать с футболистами ты не научишься.

– Медицина, особенно спортивная, это во многом самообучение. Насколько сложно было учиться, например, освоить английский?

– Когда я пришел на кафедру с обучением в принципе сложно было, как у нас устроено обучение? В самом начале вам задают вопрос — «Кем вы хотите быть»? Спортивным врачом или реабилитологом. Я себя четко видел врачом топ-клуба, именно в спортивной медицине. Да, на кафедре была сильная реабилитация, но из мира спорта приходилось по минутам выцеплять людей, чтобы они дали хоть немного информации об этой профессии. Учить самому тоже было непросто. Актуальных учебников, рекомендаций, ничего же толком не было.

– В целом, с учебниками и сейчас так — все новое только на английском.

Да, многое на самообучении, ты сам в поиске нужной информации и ее подтверждений, потому что даже в «Локо» четкой структуры я не получал — у одного врача свой подход, у другого свой. Я знал, что можно из футбола попасть к Эдуарду Николаевичу, но для этого нужно было проявить себя. Поэтому до того, как мы с ним начали работать пришлось многое уже пройти и изучить самостоятельно. Никакой единой базы и тому подобного не было конечно же. Плюс английский был на низком уровне. Поэтому всю стипендию, которая у меня была, я отдавал репетитору, чтобы подтянуть язык.

Параллельно подрабатывал реабилитацией, занимался спортом. Честно говоря, сейчас оглядываюсь на себя тогдашнего и понимаю, что сейчас бы так не смог ха-ха. Я вставал в 6 утра, весь день проводил на ногах и часам к 10 вечера приходил. Иногда выходные были чуть свободнее, но ты знаешь как это бывает — выходной один и плавающий, а если игры стоят в выходные, то этот выходной «уплывает» ха-ха. Ну и в целом я еще пешком тоже много ходил — добирался я из Подмосковья, до кафедры, до работы, все пешком и на общественном транспорте. Пройти в день под 10 км для меня было нормой.

Помимо того что я учился, работал, дополнительно изучал английский я также искал учебники. По библиотекам, сайтам, где угодно, заказывал, покупал и вот уже на второй год обучения собрал небольшую библиотеку и по ней выучился. После чего попал все-таки к Эдуарду Николаевичу, он мне помог систематизировать эти знания. Он мне донес очень важную мысль, что не должно быть каких-то жестких догматов. Понятное дело, что есть общепринятые стандарты, но это не значит, например, если повреждение мениска — это всегда операция. 

Нет, не всегда и нужно знать и изучать все возможные сценарии. Ты всегда пытаешься докопаться до истины, в поиске этой истины ты всегда учишься чему-то новому, а спортсмену дашь все возможные варианты лечения. Потому что да, есть прописные истины, а есть вещи в которых можно и нужно сомневаться, изучать их. Нужно постоянно развиваться, учиться, читать, общаться с коллегами. Не бояться этого, потому что даже на высочайшем уровне люди не могут знать все и обо всем.

– Навык, который вы освоили таким образом?

– Я говорил, у меня была целая библиотека, в частности книги по [внутрисуставным] инъекциям потихоньку учился им, сначала в теории, потом на манекенах пробовал и постепенно внедрял в свою практику и дело пошло.

– А как вы пришли к написанию научных статей? Как я понимаю, тут тоже не обошлось без Эдуарда Николаевича?

– Сейчас, к сожалению, не нахожу столько времени, чтобы участвовать в написании научных работ, но да, это работа команды, в первую очередь Эдуарда Николаевича, у нас есть ряд статей, которые мы совместно написали, да и мое участие в таких работах в целом стало возможным с его руки. 

Изначально у нас появилась история с использованием богатой тромбоцитами плазмы в лечении травм пятой плюсневой кости. Как-то получилось, что у нас было несколько пациентов разных возрастов в один сезон, плюс активно применяли плазму в лечении других травм и решили, а почему бы не использовать ее и здесь. У меня был опыт использования плазмы в других похожих травмах, поэтому решили использовать. И у одного хорошо пошла динамика, у другого и как-то у нас собралось 8-10 пациентов с хорошими отдаленными результатами. Некоторые из них сейчас в РПЛ играют, тогда это были еще дети, а сейчас уже на высоком уровне и ни одного рецидива. Так что мы на практике показали — этот метод может использоваться в случае подобных травм. 

Сейчас дети чуть подрастут, думаю, вновь вернусь к написанию статей. Пока слишком много внимания они требуют.

– Вы недавно прошли обучение УЕФА для медицинских работников. Расскажите что это за курс и какие знания он дает?

– Вообще это было моей давней мечтой, отправить на обучение или стажировку в зарубежный клуб. В особенности я очень хотел в АПЛ поехать, но не сложилось. Я ездил в Сербию, бывал в местной топ-клинике, в баскетбольном, футбольном клубе. Многому там научился. А после от Эдуарда Николаевича поступило предложение, что федерация может направить сотрудника на обучение в рамках UEFA, в то время у меня был неплохой уровень английского, но я, конечно, все равно переживал. Такое обучение происходит раз в два года, поэтому, несмотря на переживания, отказать я никак не мог.

Потом случились… сложности. Думал уже, что не пригласят, но нет, все равно отправился на учебу, там было и много коллег из стран бывшего СССР, да и в целом русскоговорящих. Мы там сразу же решили, что политику не трогаем и будем здесь исключительно учиться. Мы все здесь – врачи УЕФА,

Курс состоит из 3 этапов: 

• Первая помощь при травмах опорно-двигательного аппарата, работа в поле, экстренная помощь
• Диагностика и лечение травм
• Антидопинг и антидопинговое обеспечение соревнований, реабилитация и питание.

 Сначала нам разослали материалы, которые мы прорабатывали самостоятельно, много лекций и практических навыков, особенно по экстренной помощи, при, например, остановке сердца, других сердечных патологиях. Это четкие, последовательные и простые алгоритмы, которые должен выполнять врач на поле. Благодаря им можно очень хорошо систематизировать свои знания. Потом были тесты и экзамен. 

Конечно, я переживал, но были и другие ребята русскоговорящие (Казахстан, Беларусь, Молдова, Армения) я их, можно сказать, объединил и мы вместе хорошо подготовились и сдали. Соответственно, теперь у меня есть диплом позволяющий первые два блока, которые мы сдали, самому преподавать здесь. Мы планируем в следующем полугодии провести их уже для врачей в России под эгидой РФС. Те кто сдал экзамен, тоже получат сертификаты образца UEFA, что они прошли этот курс. 

Хотелось бы ввести единый протокол действий везде, чтобы независимо от места качество помощи оставалось на одном уровне и оказывалось по единым стандартам. Чтобы медики уже могли обучать свой персонал: как нужно оказывать помощь пациенту, как его переносить, двигать, что нельзя ни в коем случае делать, чтобы это знание передавалось дальше. Есть четкие протоколы, уже давно все придумано и сделано, осталось только научиться и использовать. 

– К слову об образовании на Западе. Один из самых популярных вопросов: почему даже сейчас клубы оперируют футболистов за границей. На ваш взгляд, в чем основная сложность делать их в России?

– Да, сейчас это особенно актуальный вопрос. На мой взгляд дело в том, что у западных специалистов есть уже большая многолетняя история прооперированных игроков, где мы знаем уже и отдаленные последствия и своих игроков уже оперировали там, поэтому резко что-то менять пока нет смысла, плюс это большой риск. Кроме того, если мы посмотрим на наши клиники, то у нас система устроена чуть иначе, во многих европейских клиниках мы можем игрока отдать на весь цикл восстановления: поставит окончательный диагноз, примет решение об операции, выберет технику операции, сделает ее и будет целиком вести реабилитацию один и тот же человек. Да, мы сотрудничаем с клиниками, даже например Smart Recovery забирает пациентов с первого дня и постоянно на связи с хирургами, но все равно это еще не идеальная система. Но мы к этому стремимся, думаю, постепенно действительно возможно прийти к тому, что мы будем оперировать всех здесь, но начинать это нужно точно не с главной команды.

– ЧМ зимой — это хорошая идея? Уже достаточно много травм произошло перед ЧМ, но пока из общей статистики не выбивается. 

– Я думаю, что еще важно, мы имеем фактически первый год, когда у нас полноценный нормальный турнир, с полной предсезонкой, с болельщиками с полноценным сезоном перед ним. Травматизм в целом подрос. Я связываю это с несколькими причинами. Во-первых, эмоциональной. Все равно, играть с фанатами это другое настроение, другая атмосфера, они давят, они подгоняют, заставляют больше отдаваться игре. Адреналин и не только это явно разгоняет и имеет влияние. Мы два года были в одних условиях, сейчас уже вернулись к норме, но без последствий это не могло остаться. И мы только пришли в норму, а уже ЧМ, ближе к ЧМ игроки тоже нервничают, все хотят попасть в сборную, проявить себя, у кого-то вообще это единственный ЧМ. 

Что касается нагрузки, я хочу это проанализировать, потому что факторов тоже много, у разных тренеров она тоже разная. 

Насколько я помню, FIFA публикует исследования по травматизму на ЧМ по его завершению, так что ближе к лету сможем проверить гипотезы, насколько отличался травматизм в Катаре от других турниров.

– Вопрос от подписчика из Бразилии. Мате — насколько этот напиток влияет на результаты игроков. Чем отличается от кофе или чая?

– Глубоко этот вопрос не изучал, но да, у нас были игроки, которые являются большими фанатами мате. Тот же Понсе постоянно ходил с чашечкой мате. С утра каждый день заваривал, иногда Айртон у него просил. Но уровень стимуляции там, конечно, выше, чем у обычного чая. Вообще, я против любой дополнительной стимуляции перед матчами и между ними, такие как кофе или кофеиносодержащие напитки.

Объясню: у нас есть определенные стимуляторы перед игрой — это в основном кофеиновые шоты, гели и другое спортивное питание на основе кофеина. И, если пить много кофе или даже крепкого чая, наступает привыкание, адаптация организма к кофеину и уже то что мы даем игрокам должного эффекта не оказывает.

Плюс, кофеиновые шоты часто кислые, горькие, проще говоря, имеют очень резкий вкус и их много не выпить, а малые количества просто не вызовут нужного эффекта. Есть и побочные эффекты, у некоторых, например, могут вызывать изжогу. Поэтому я против использования таких напитков просто так спортсменами. Я понимаю, в случаях, когда конец недели, или не выспался как следует перед тренировкой и сил уже не хватает, выпить кофе чашечку, это нормально, но сейчас эти автоматы есть на каждом углу и кофе стал развлечением, а многие из них делают кофе на двух эспрессо, а это уже приличная дозировка, поэтому, на мой взгляд, спортсменам лучше минимизировать количество стимулирующих напитков в повседневной жизни, будь то кофе или крепкий чай.

– Как сейчас устроен медштаб «Спартака»? 

– Сейчас у нас есть вертикаль, достаточно четко выстроенная, есть глава департамента, есть главный врач в каждой команде, в дубле, в академии, который отчитывается вышестоящим, дубль основе, юношеская ему и т.д. На мой взгляд улучшения благоприятные, каждый занимается своим делом, и при этом есть контроль и подотчетность. Что касается основной команды, то тут ничего необычного: у нас есть реабилитолог, штат массажистов и физиотерапевтов, они получают указания от медицинского штаба по всем процедурам, после чего, мы получаем обратную связь. Реабилитолог выстраивает всю программу реабилитации, подводит футболистов к общей группе, мы совместно разрабатываем этот план, но очень важно, чтобы в клубе был человек, который занимается исключительно этим и делает это профессионально. Плюс, как правило, реабилитолог занимается еще профилактическими мероприятиями, которые могут понадобиться отдельным игрокам или группе футболистов. 

– В «Локо» слово «департамент» подразумевало то, что, например, я как врач академии могу дойти хоть до главы департамента в особо сложных случаях. Как с этим в «Спартаке»?

– Да, конечно, мы тесно взаимодействуем и с Академией, у нас хорошо построено сотрудничество, как формальное, так и неформальное. То есть ко мне как официально могут направить на консультацию, так и неофициально — просто позвонить и спросить. Я общение только приветствую. Но в целом сама идея департамента в клубе нужна прежде всего для унификации всех процессов, чтобы игроков лечили по одним и тем же стандартам на каждом этапе их карьеры от академии до главной команды.

– В «Спартаке» до вашего прихода было аномально много травм крестов. Есть ли у вас какое-то объяснение этому? Даже если взять статистику, красно-белые сильно выбивались из общего числа.

– Тут существует определенный стереотип, с которым я часто сталкиваюсь — врач не может так сильно влиять на травматизм в команде: врачи в первую очередь занимаются лечением существующих травм, своевременным возвращением и отсутствием осложнений и рецидивов. Остальное — это комплексная работа всего штаба, поэтому говорить о резком изменении травматизма только из-за чьего-то прихода или ухода было бы неправильно. Я думаю это системная, поэтапная работа, что с новыми тренерами клуб постепенно развивался, совершенствовался и становилось постепенно прогрессировал. Контроль над профилактикой, подход к тренировкам, все менялось и, на мой взгляд, в лучшую сторону: новое оборудование, работа над профилактикой, новые клинические рекомендации, новые научные данные. Поэтому, я думаю, что это результат долгих и системных изменений за все эти годы.

– Какие в клубе в основном используют методы профилактики травм и диагностики? В некоторых командах, например, особенное внимание уделяют КФК или даже анализу иммуноглобулина А в слюне.

– КФК мы тоже достаточно широко используем. У нас сформирована хорошая база данных показателей каждого футболиста и по трендам изменения этого показателя мы можем судить о состоянии футболиста.

Также у нас есть достаточно подробный опросник, который также мы ввели только несколько лет назад, он позволяет достаточно подробно оценить состояние футболиста, его легко заполнить в телефоне, там вопросы о физическом состоянии, качестве сна, общем эмоциональном фоне и т.д. Кстати, заметил, что такие новшества приносили в основном иностранцы. В итоге мы еще и можем собрать статистику, как команда реагирует на нагрузку, на тренировки, насколько это адекватная реакция тому, что планировал тренер, плюс можно опять-таки, увидеть какие-то ранние сигналы о повышенном риске получения травмы. 

Также я использую специальный прибор для оценки гидратации игроков, не знаю, делают ли это в других клубах, знаю, что в сборной Швеции его применяют. Он оценивает уровень натрия в слюне и позволяет быстро оценить кто из игроков в порядке, а кто обезвожен и я могу быстро исправить ситуацию. Конечно, это не панацея, но это хороший дополнительный метод диагностики. Это быстро, это удобно, это информативно. 

Остальное вполне рутинно: мышечные тестирования, опросы, потому что существуют определенные жалобы, характерные для конкретных травм. 

Также у нас есть оборудование от VALD Performance: 

• NordBord — это платформа, на которой мы можем оценить силу мышц задней поверхности бедра спортсменов, оценить динамику изменений, оценить баланс мышечной силы (выраженный дисбаланс сильно повышает риск травмы).
• HumanTrak — позволяет оценить биомеханику движений спортсмена, насколько правильно он их выполняет, за счет чего происходят какие-либо отклонения, чтобы прорабатывать это. 
• SmartSpeed — система датчиков-ворот с использованием лазерных технологий для оценки скорости спринтов на различных дистанциях
• DynaMo — ручной динамометр для оценки мышечной силы.

Плюс достаточно много другого уже более специфического оборудования, которое мы можем использовать в конкретных случаях. Тут уже зависит от показаний.

– А насколько это все отличается от европейских клубов? От топ клубов и попроще?

– Топ-клубы, конечно же, в космосе, причем тут не сколько в оборудовании дело, а в количестве персонала. Там может быть по 12-15 физиотерапевтов, которые вообще не отходят от 1-2 футболистов, то есть по человеку на каждого игрока старта плюс замены. Огромные медицинские центры, такой же штат реабилитологов. Тут несопоставимо.

Но если мы будем брать клубы чуть проще, то тут мы находимся на достойном уровне и иностранцы которые приезжают часто отмечают, что у нас все с этим на уровне, так скажем.

– То есть наши топ-клубы соответствуют среднеевропейским меркам? 

– Да, причем даже ближе к верху, то есть, если по персоналу мы не можем себе позволить содержать такой штат, то по обеспеченности вполне на уровне.

– Если верить статистике, то возвращение на прежний уровень даже после одной травмы ахилла — нечастое явление. Селихов сделал это после двух. Как?

– Работа. Ну, на словах, конечно звучит просто, а на деле он постоянно, последние два года был окружен круглосуточно нашими физиотерапевтами, работал в зале по 6-8 часов минимум. 5-6 раз в неделю. 2 тренировки в день. Огромная работа. Я наблюдал за всем этим, тут еще очень важна психология, очень тяжело не сломаться ментально и были непростые моменты у Саши, но он уперся, очень много работал, шел к своей цели, такое рвение бы каждому футболисту. Он очень упертый, очень талантливый, я надеюсь, что самые большие трудности у него позади. У него большое будущее на мой взгляд.

– У Мозеса такая же травма. Мартинс тоже восстанавливается после разрыва мышцы. Как оцените их работу?

– У Мозеса все мне очень нравится, он очень в хорошем состоянии, как физически, так и морально. Это первая такая серьезная травма у него. Но у него даже немного опережает график его динамика, мы, конечно, еще оценим его на мышечных тестах, спешить не будем, но пока все нормально.

Мартинс тоже в порядке, они практически на равных уже работают, но чуть травма отличается, прогресс тоже соответствует графику, все хорошо. Тоже упорный достаточно парень. Вообще, характер футболиста ярче всего проявляется на реабилитации, потому что это всегда тяжелая работа: 5 дней 2 тренировки в день, многие после реабилитации выходят в общую группу с облегчением. 

Мы стараемся поддерживать дружелюбную атмосферу, какие-то шутки, ставить тренировки в одно время командными, чтобы не было гнетущей атмосферы монотонной индивидуальной работы. Психология в реабилитации тоже важна. Чтобы игрок находился в хорошем настроении, виделся с командой, не выпадал по возможности. Чтобы не чувствовал себя оторванным от команды.

– А когда их стоит ожидать?

– К сборам они будут полноценно готовиться и активно там работать с командой. Так что есть хорошие шансы увидеть их в весенней части чемпионата. По крайней мере, судя по текущей динамике.

– У Маслова тоже были долго проблемы, необычная травма, долгая реабилитация. Насколько я знаю, игрокам с такой травмой может даже после выздоровления потребоваться постоянная индивидуальная работа: растяжка, разминка

– Да, это было, он много работал индивидуально над растяжкой сухожилия. Оно очень долго привыкало к нагрузкам. Если мы возьмем, например, мышечное волокно, для него идеально 48 часов на полное восстановление, а сухожилию нужно 72 и более. Поэтому долго подстраивались под него, плавно адаптировали к нагрузкам. Да, он поначалу мог острее реагировать на какие-то моменты: смену обуви, покрытия и т.д. Но сейчас он полноценно в общей группе и его организм реагирует на внешние обстоятельства так же как и у любого другого футболиста. Если возникают какие-то аномалии, мы реагируем. К сожалению, в футболе бывают сложные случаи, нетипичные для этого вида спорта, травма Павла скорее волейбольная, но, повторюсь, сейчас все хорошо, но мы все равно имеем в виду эту ситуацию.

– Как проводите свободное время? Его у врача в команде не так много

– Это точно. В основном семьей, если выпадает один выходной, а чаще это будни, то детей хотя бы в садик, в школу, чтобы подольше побыть с ними. Потому что иначе бывает, что несколько дней подряд работаешь, уезжаешь когда они еще спят, приезжаешь — они уже спят. И так 4 дня в неделю вообще можете не видеться. Это психологически тяжеловато конечно, особенно трудно когда сборы. Поэтому все свободное время стараюсь семье посвящать. Либо еще спорту. 

– Какому?

– В основном это короткие круговые тренировки, опять-таки, времени не так много, а это позволяет держать себя в тонусе. Когда работал в Локомеде мог тренироваться по 5-6 раз в неделю. Тогда и заложил базу, сейчас скорее поддерживаю форму.

Еще, кстати, играю на гитаре, музыка хорошо помогает бороться со стрессом. 

– Финальное. 3 совета спортсменам любого уровня?

1. Разминка обязательна. Всегда нужно быть разогретым
2. Внимательное отношение к себе, к своему телу. Слушать свой организм.
3. Системность. Если вы решили заняться спортом, то нужно следить за питанием и регулярностью тренировок. Чаще всего травмы приходят именно из-за резких скачков активности, несистемных и неправильных тренировок. Обратитесь к тренеру, определите чего хотите, постройте план

И 3 совета спортивным врачам. Будущим и настоящим

1. Саморазвитие. Постоянное и всестороннее
2. Четко ставить себе цели
3. Упорство

Источник: Sports.ru