«Хочется, чтобы нам за себя не было стыдно»

Мы побеседовали с Игорем Смольниковым в гостинице Grand Resort Bad Ragaz еще до матча с Сербией, на следующий день после не лучшей для Игоря встречи с Чехией.

А начали мы разговор с тяжелейших для Смольникова концовки прошлого и начала нынешнего года, когда многие даже засомневались, что он успеет полностью восстановиться к Euro-2016.

МУЧИТЕЛЬНЫЙ ПУТЬ ВО ФРАНЦИЮ

– У вас была очень сложная концовка прошлого года. Травма, два месяца на обезболивающих, операция в декабре, осложнения... Сейчас чувствуете себя абсолютно здоровым?

– Никаких проблем больше нет. Но пройти пришлось через многое. Сначала у меня просто заболели пахи, в октябре – как раз после сборной и нашего выхода на Euro – поехал на обследование в Германию. Там мне сделали укол и сказали, что нужна пауза в три-четыре недели. Сделал паузу, прошел курс лечения, три-четыре раза туда летал, делал уколы.

Вышел на поле в конце октября. И все заново. В ноябре играл, причем даже уколы уже не помогали. А когда приехал в начале декабря в Лондон, мне сказали, что оторвалось место прикрепления паховых мышц. Врачи сказали: операция – и через 8-12 недель я буду в общей группе. И в январе могу ехать на сбор, начинать работать индивидуально.

В отпуске послеоперационная рана не закрывалась. Все гноилось и гноилось. 3 января полетел обратно в Лондон. Вычистили, зашили, я уехал в Питер. Спустя неделю начал снимать швы – так рана опять разорвалась и все потекло.

15 января – вновь в Лондон. Мне заново все распороли. Понятно, что внутри прикрепление связки уже не трогали, а очистили только поверхность. И оставили просто открытую рану. Три недели оставался в Англии, рану мне не зашивали, ждали, пока она сама заживет. И прямо оттуда 10 февраля поехал на сбор "Зенита" перед матчами с "Бенфикой" и начал индивидуально тренироваться. Вот такое у меня было межсезонье.

– И сколько времени еще болевые ощущения оставались?

– Еще где-то месяц было больно. Но я понимал, что это уже остаточные явления. Три месяца покоя и месяц без рывков – после такого требовалось время, чтобы связка почувствовала себя комфортно, поэтому на эту боль не обращал внимания. Тем более что доктор и физиотерапевт "Зенита" хорошо в этом плане работали.

– Насколько тяжело все это переносили психологически? Сидело ли в голове, что Euro может оказаться под угрозой?

– Не думал об этом. Разговаривал с Леонидом Викторовичем (Слуцким. – Прим. И.Р.), он всячески меня поддерживал. И знал, что если с февраля начну тренироваться, то до июня остается еще достаточный срок, чтобы набрать форму. Для меня самое важное – чувствовать себя в хороших физических кондициях.

– Можно сказать, что физически набрали стопроцентную форму, учитывая пропущенную предсезонку?

– Тяжело сказать. Но очень надеюсь, что к началу Euro буду чувствовать себя хорошо. Все, что можно, для этого сделано. У меня всегда есть программа по физподготовке, чтобы ноги становились сильнее. Выполнял ее от и до.

СЛУЦКИЙ ПОДДЕРЖИВАЕТ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ ПРОЕКТ НАШИХ С ШАТОВЫМ ЖЕН

– Каковы особенности требований Слуцкого к крайним защитникам и отличаются ли они от зенитовских при Андре Виллаш-Боаше?

– У него есть свои принципы и правила игры в обороне, как должен действовать каждый игрок на своей позиции. Понятно, что существуют правила для каждого защитника у каждого тренера, которые как "Отче наш". Но помимо этого у Слуцкого есть и особенности, которые отличаются от зенитовских. Когда мы должны играть шире, когда – уже, как должны перекрывать фланговые подачи. Он очень жестко на этот счет требует, к таким деталям относится крайне внимательно. К этому надо привыкать.

Не скажу, что в этом есть что-то очень сложное, но лучше, когда ты делаешь это все на автомате, как ребята из ЦСКА. И не теряешь секунды, думая, твоя ли это зона и должен ли ты здесь играть. Если бы мы чаще встречались, было бы проще. Но в сборной это невозможно.

– Насколько легко у вас сложился контакт со Слуцким?

– Проблем никаких. Где надо – пошутит, сделает атмосферу, где надо – скажет серьезно. Лично у меня с ним вообще никаких проблем. Наоборот, поддерживает – в том числе и благотворительный проект наших с Олегом Шатовых жен Play and Help. Специально летал в Питер на аукцион, приходил и в Москве, за что огромное спасибо. Находил время, хотя с его графиком это очень трудно.

– Он никогда не вспоминал, как в 2012 году вы предпочли "Краснодар", хотя сам Слуцкий хотел видеть вас в ЦСКА?

– Были какие-то шутки об этом. Тогда все так сложилось, хотя мы с ним беседовали. Леонид Викторович мне все объяснил, но на тот момент я решил для себя, что "Краснодар" будет лучше. Понимал, зачем я туда иду, и ни о чем не жалею.

– Конечно, раз теперь являетесь основным защитником в сборной.

– Даже мечтать об этом не мог! Но потом так хорошо все получилось. Заиграл в "Краснодаре", перешел в "Зенит" – и вот теперь на чемпионате Европы.

– Когда поняли, что ваша карьера вышла на новый виток, и вы можете стать основным защитником сборной?

– Долгое время об этом не думал. Но когда последовало предложение из "Зенита", я уже сам туда захотел. Еще когда я был в "Ростове", ходили слухи об интересе из Санкт-Петербурга, но тогда отвечал на это: "Да что я там буду делать?" Конкуренция такая – а мне для роста надо постоянно играть. Но когда было реальное предложение из "Зенита" в момент игры за "Краснодар", я уже реально хотел это попробовать. Зацепиться за шанс. И шел туда с полной уверенностью, что все получится.

– Бывало, что от Слуцкого в сборной получали по первое число за невыполнение задания, как ваш коллега по амплуа крайнего защитника Юрий Жирков по итогам матча с Францией?

– Он мне всегда говорит про тактические моменты. Тренер имеет на это полное право. Слушаю и делаю выводы. Плохого он точно мне не пожелает. Завтра будет теория, послушаю после вчерашней игры (с Чехией. – Прим. И.Р.)...

НЕ ХОЧУ СПИСЫВАТЬ СВОИ ОШИБКИ С ЧЕХИЕЙ НА ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ

– Внутренне сжимаетесь перед этой теорией?

– Да нет, наоборот. Чем больше информации получу, тем лучше будет для меня. Хотя в принципе понимаю, что меня ждет.

– У вас самого есть понимание, в чем ошиблись? И за оба ли гола предъявляете себе претензии?

– В первом случае эпизод был очень тяжелым. Я смещался в центр, пошла диагональ, и плохо, что на мяче оказался Нецид. Думаю, даже если бы я успел к нему переместиться, шансов не дать ему скинуть мяч на Росицки у меня в принципе не было.

А вот по второму голу претензии к себе есть. Мне надо было действовать ближе к Крейчи. Я хотел просто перекрыть эту опасную линию, чтобы у меня мяч возле правой ноги не прошел. Но так получилось, что я ее даже перебежал, и мяч пролетел у меня с обратной стороны. Главное – мне надо было находиться к сопернику чуть поближе. Хотя бы еще метр сократить...

За игру бывает куча таких моментов, но идут такие подачи, что на них никто даже внимания не обращает. Но когда что-то забивается – сразу это в глаза бросается. Требование Слуцкого железное – мне надо было левую ногу ему перекрывать. Я этого сделать не смог.

– Переживали сильно после игры? Или это был не более чем товарищеский матч?

– Товарищеский, не товарищеский... Это игра за сборную, и все равно за ошибки переживаешь. Перевариваешь их внутри себя, думаешь. Главное – не допускать такого дальше. Выполнять требования тренера.

– Может, это связано с тем, что с трудом переваривали серьезные нагрузки в первую неделю сбора в Бад-Рагаце? Сказал же Слуцкий после игры с Чехией, что группа игроков труднее других с ними справляется.

– Не думаю, что у меня есть такая проблема. Плохо чувствовал себя в первые минут 15-20. Потом – нормально. Никак не списывал бы эти ошибки на плохое функциональное состояние. Состояние было нормальное. Если тренер говорит, что мы должны были функционально выглядеть еще хуже – значит, так и есть. Может, по себе этого не ощущаю, но уверен: штаб знает, что делает.

Я бы вообще не назвал работу, которую мы здесь делали, очень тяжелой. Просто мы выполняли ее без перерывов в течение шести дней, и она накапливалась. Утром – интенсивная тренировка с мячами, вечером – тренажерный зал, плюс беговая работа. Не сказал бы, чтобы было что-то такое, чего никогда не делали. Бывало, бегали и больше. Только, когда ты на сборах, у тебя два дня двухразовые тренировки, один – одноразовая. А тут шесть дней – по две тренировки, вот и накопилось все. Плюс к тому – после сезона. Все нормально.

КАТЯ ЗАНИМАЕТСЯ ХОРОШИМ ДЕЛОМ

– Поставила ли вам жена Екатерина задачу привести с чемпионата Европы какой-нибудь уникальный лот для организованного ей и Викторией Шатовой благотворительного аукциона Play and Help?

– Нет, такой задачи не было. Но если что-нибудь получится, думаю, она будет рада. Может, кстати, Катя на Euro и приедет на какую-то игру, если у нее получится. Но пока не факт.

– Слуцкий говорил, что у футболистов каждый день в определенное время будет возможность видеться с семьями.

– Пока мы об этом не говорили, но, думаю, нет ничего страшного, если у игроков есть возможность час посидеть с женами в лобби, попить чай, поболтать. Кстати, когда сборная при Фабио Капелло собиралась в Москве, у жен тоже была возможность приезжать в отели в определенное время, за исключением предыгрового дня и дня игры.

– Взяли бы футболку с автографами всех игроков сборной – даст бог, в случае успешного результата уйдет на ура.

– Футболочку. Или чемпионский Кубок. Его, правда, на аукционе не продашь. Поэтому в нашем случае – футболочку (улыбается).

ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ НАМ ЗА СЕБЯ НЕ БЫЛО СТЫДНО

– На что сборная, по-вашему, объективно может претендовать на Euro-2016? Что посчитаете успехом и чего ждете от турнира?

– Очень хочется пройти как можно дальше. Даже не хочется думать о невыходе из группы. Самое главное – выйти в плей-офф. А дай бог, выйдем, дальше уже многое будет зависеть от жребия, нашего состояния... Там сложно что-то предсказывать.

У нас хорошие ребята, сильная атака, все они в этом году здорово выглядели. Есть за счет чего играть! Главное, чтобы мы все подошли к турниру в отличных физических кондициях, раскрепостились и показали все, на что способны. Нам есть что показывать, у нас хорошая команда. Считаю, что мы обязаны по крайней мере выходить из группы.

– Даже без Дзагоева (разговор был до травмы Денисова, по поводу которой Смольников позже сказал мне: "Мы все очень расстроились, и лично я – тоже. На поле я до конца не понимал, что с ним случилось, и узнал это только в раздевалке". – Прим. И.Р.)?

– Как говорится, незаменимых нет. Но Алан набрал мощный ход, и это большая потеря. В последнее время Дзагоев здорово выглядел на позиции в центре поля, и то, что случилось, для нас очень плохо. Но это футбол, где от такого никто не застрахован. На любой тренировке в любой день с любым игроком может произойти что угодно.

– Какие-то личные ожидания и чувства с этим Euro у вас связаны?

– Очень хочется посмотреть на себя против таких соперников. И проявить себя. Я первый раз на турнире такого уровня, и жду не дождусь, чтобы в полной мере почувствовать, что это такое. А главное, хочется, чтобы и я, и вся команда не уезжали отсюда с опущенными головами. Чтобы после турнира сказали друг другу: "Мы сделали все, что могли". А то получается, что почти после каждого турнира сборной – одно расстройство. Тут что-то не то, там что-то не так. Очень хотелось бы вернуться в Россию с высоко поднятой головой.

– Как это сделали в 2008-м Акинфеев, Игнашевич, братья Березуцкие, Широков, Торбинский, Иванов, пусть последний и ни разу не вышел на поле.

– Вся страна тогда гордилась ими! Мы с "Локомотивом" тогда были на сборах в Австрии, и если четвертьфинал с Голландией смотрели по телевизору, то на полуфинал с Испанией смогли выбраться на стадион в Вену – удалось найти билеты. Пусть тот матч и проиграли, но на Euro-2008 команда показала себя по максимуму. Хочется, чтобы и нам за себя не было стыдно.

Источник: «Спорт-Экспресс».